Смотри, как надо!

Один из моих любимых вопросов, из тех, что так хорошо задавать за парой пива, один из тех вопросов, что так конфузят людей, один из тех вопросов, варианты ответа на который я могу довольно легко предугадать — это вопрос о самом стыдном эпизоде из жизни опрашиваемого.

Чаще всего отвечается вопросом на вопрос.

«Прям вот так вот самый стыдный?»

Ну, не обязательно. Один из.

«Чего это ты вдруг?»

Просто поддержать беседу.

«Ну, я даже и не знаю».

А если подумать?

«Странный вопрос».

Странный, да.

Я люблю иногда за той же парой пива говорить о том, что встреться мне теперешнему я десятилетней давности, накостылял бы я себе изрядно. Даже лекций читать не стал бы. Не стал бы пояснять, где стелить соломку. Просто бы накостылял. От души. Что характерно, многие думающие собеседники выражали своё согласие с таким вот поступком, и заявляли, что с самими собой такой же (и большей давности) поступили бы точно так же. Именно поэтому я всем и каждому рекомендую вести дневник — чтоб желание не угасало с каждым годом. Пятнадцатилетней давности дневники я сжёг в минуту малодушия — думается мне, загляни я в них сейчас, я бы захотел не бить, а убивать.

После того, как я предугадываемое выслушаю, обычно говорю, мол, услуга за услугу. Я, скажем, мой дорогой собеседник, рассказываю об одном из своих постыдных эпизодов, а ты — об одном из своих. Это хорошо — это как некий медиатор, задающий тон. Чаще всего я рассказываю о постыдном эпизоде гордыни и мне действительно за него стыдно.

Обычно я молчу о том, что мне стыдно за рассказанное мной двоекратно, если в ответ мне рассказывают об оргии, испытании на себе тяжёлых наркотиков или переезжании в детстве несовершеннолетних щенков велосипедом «Кама».

Я не помню уже, второй это был курс или третий, помню, что это была то ли риторика, то ли культура речи и в качестве одного из упражнений было предложено написать не то обзор, не то эссе, не то рецензию по одному из последних прочитанных литературных произведений. Я нагло и самоуверенно (а что вы хотели — двадцать первокурсниц в параллельной группе) написал эту работу в плохих стихах.

Всё бы ничего, но этим поступком я вызвал совершенно нездоровый ажиотаж среди сокурсников, и один из них решил повторить мой опыт. И повторил. Стихи были про другое произведение и вышли ещё хуже моих — это тогда мне казалось, что написать хуже трудно, сейчас-то я понимаю, что когда ты ударился натруженным лбом об (как нынче говорят в онлайн-играх) ebannoe dniwe, можно смело копать ещё на полтора километра, ибо нет предела совершенству. Однако этот опыт был тоже принят на ура, и коллега получил свою пятиминутку славы, чего я никак не смог стерпеть и с криком «смотри, как надо» сделал рерайт его работы в чуть лучшем ключе.

Смотри, как надо.

Смотри, как надо.

Говорят, что фразы «смотри, как надо» и «смотри, как я умею» — это две наиболее произносимые фразы водителями BMW за несколько секунд до того, как они сливаются со своими двумя тоннами дерьмового железа и китайской пластмассы так, что грубые спасатели, продажные менты и циничные прозекторы плачут и тошнят, тошнят и плачут и хотят переквалифицироваться хоть во что-нибудь подальше отсюда.

За стихи мне, конечно, тоже стыдно, но за «смотри, как надо» внутри меня кипит маленький неугасимый адский котёл. Каждый раз, когда ко мне подходит кто-то, кто смотрит на меня щенячьими глазами и просит меня чему-то его научить («астрологи объявили год гуру, количество неофитов удвоилось») кто-то мерзко хихикает в моей голове и как бы пихает меня в бок — «ну, скажи ему, скажи ему».

Смотри, как надо.

Брррр.