Татьяна, бар и веточка жимолости

Значит, вчера был Татьянин день…

Я вспомнил об этом дважды за день. Ну, в том смысле, что деятельно вспомнил. Так-то и не забывал. Первый раз подумал об этом в середине дня — и одновременно пришла мысль, что из всего многообразия Татьян среди моих друзей и знакомых осталась только одна. Собственно, ей одной в итоге и пришлось выдержать концентрированное поздравление. Она пережила его стоически.

Татьяны всегда были очень хороши, и как-то даже жаль, что их концентрация вокруг меня сильно упала. С Татьянами как-то спокойнее, хотя большинство из них — тот ещё тёмный омут. Жена, кстати, одно время искренне считала, что моей маме подошло бы имя Татьяна. Иногда я и сам так думаю.

А второй раз я встретился с Татьяниным днём во второй половине своего дня. Я уныло продирался сквозь снега в районе Белорусского вокзала и увидел вот что: возле какой-то невзрачной наливайки стояла меловая доска, а на ней кривоватым похмельным почерком было начертано “Татьянин день — студентам скидка 10%”. Именно так. Без интонации в конце.

Студентов, впрочем, ни поблизости, ни внутри не наблюдалось.

У меня стойкое ощущение, что Татьянин день в наше время из всех столичных вузов чтут только в МГУ, и то там это замшелая традиция — пафосная речь и причащение медовухой вот это всё.

Сколько помню себя в студенчестве — на Татьяну в вузе шлялись только конченные раздолбаи вроде вашего покорного слуги. Ну или иные неприкаянные души, опять же вроде. Обыкновенно к этому дню было уже всё у всех сдано и заканчивалась даже хвостовая сессия. Помню, что несколько раз я успевал закрыть всё, как приличествует хорошему студенту, но на Татьяну всё равно шлялся по пыльным коридорам — из чистого постмодернизма.

Ещё один “Татьянин день”, о котором я могу вспомнить сходу — это бар-бильярд на углу у вуза. Он был там всегда, а теперь его, впрочем, нет — как и многих других порождений девяностых. По нынешним законам он получался слишком близко к территории альма матер и уступил сначала продуктовому магазину шаговой доступности, в который я не знаю, кто шагал, а потом “магазину шагового выноса мозга”, как я это называю, это когда всё подряд на очень плотно засиженной территории — вон в том углу пенные разливные напитки, вот в этом печать на майках и кружках, вот здесь паяют, лудят, починяют и вставляют батарейки в часы, ну и немножечко продуктов).

Туда ему и дорога, вообще-то говоря.

В предпоследнее моё посещение этого места со мной был мой лепший кореш, давний соратник по пыльным коридорам и чистому постмодернизму. Мы шли-шли, замёрзли и зашли. Но нам было сообщено, что спиртного почти не осталось. Мы декадансно захотели вермута и нам было предложено полбутылки. Виски тоже было полбутылки. Рома, как и водки, не было вообще. Коньяка было на две порции. Было пиво, но нет ничего более беспомощного, безответственного и испорченного, чем накидаться пивом. Я, однако, знал, что рано или поздно мы перейдем и на эту дрянь.

Когда в бар ввалилась шумная толпа “околофутбола”, мы уже даже не напряглись. Нам было хорошо. Лично мне оставалось только помешать в душе веточкой жимолости. Фанаты расположились за соседним столом и сходу заказали водки. Водки не было вообще. Они заказали виски, но им сообщили, что виски уже выпили. С коньяком им тоже не повезло. “Да кто, кто всё выпил-то?..” — донеслось рассерженное. “А вон те молодые люди всё и выпили”, — с какой-то мерзкой интонацией заявила официантка, указывая в нашу сторону.

Два шестидесятикилограммовых вудиаллена посмотрели на толпу мясистых, продутых всеми ветрами болел. Я мог бы написать “с вызовом”, но это было бы ложью. Без вызова. И не смущённо. Не испуганно. Никак, в общем, посмотрели. Просто посмотрели. Я подумал, что хорошо, пожалуй, в этой жизни может быть и без жимолости. И вообще, нужна ли мне была та жимолость? Чего мне без жимолости не сиделось? Интересно, прикручена ли к полу вон та табуретка?

Один из фанатов выдохнул, покачал головой и громко заявил: “Бля, уважуха, пацаны” — а дальше уже официантке — “а пиво-то хоть они оставили?..”

В последнее моё посещение в баре уже не было ни-че-го. После перебора всех спиртных напитков в меню по порядку мне смущённо было предложено метнуться в магазин на соседней улице, взять там, чего душа изволит, и поставить на стол (“если, конечно, закажете чего-нибудь на кухне”).

То есть, бар превратился в тратторию.

Так всё прошло. Как обещал Соломон.

Бонусом к ностальгической записи я выложу фотографию той самой столетней студенческой давности. Кажется, сейчас именно так делают в соцсетях. На фото столетней давности та самая, редкая в моём окружении, Татьяна и я. Теперь я столетний, а она почти не изменилась.

Берегите Татьян, чуваки!