Гомер Е. Киссинджер | человек, которого не видно за методом

В последнее время я довольно редко берусь за какие-то большие и связные тексты, тем более, на научную тематику. Но бывают такие дни, когда мысль, которая давно бродит где-то внутри, начинает оформляться, день не предрекает каких-то больших и сложных задач и ты говоришь себе – да, сегодня пора.

Наш факультет широко использует метод определения кинетических параметров реакций распада, который все исследователи, использующие его, знают, как метод Киссинджера. Кстати говоря, я о нём писал для студентов, достаточно широко использовал его, исследуя макро-кинетику разложения веществ и материалов и думаю, что буду использовать и впредь.

Кстати сказать, о самом методе написано много, чего не скажешь о его создателе. Есть какие-то обрывки в старой литературе, есть зацепки на генеалогических сайтах, в 2012-м в журнале Termochimica Acta издали неплохое эссе. Я просто попытался собрать всё воедино и перевести на русский язык особо удачные моменты…

Прежде всего должен сказать, что E. в Homer E. Kissinger означает Everett. Имя из Старого Света, состоит из “eofor” (вепрь) и “heard” (в современном языке это hard). Дословно “мощный вепрь”, а в переносном смысле “свирепый воин”. Ничего не могу сказать о его свирепости, но повоевать Киссинджеру пришлось.

Гомер Е. Киссинджер, 1970

Гомер Киссинджер родился 29 августа 1923 года в Оттаве, штат Канзас, в семье Говарда и Леоты Киссинджер. Он был старшим из троих детей семейства, у него были брат и сестра. Отец Гомера разводил молочных коров породы Гернси, но в период Депрессии это всё начало разваливаться. Гомер вспоминал, что читать научился рано и читал всё подряд – крайне знакомая история для многих джентльменов науки. Ничего не известно о его дошкольном и младшем школьном образовании, но с 1936 по 1940 гг. он посещает среднюю школу, увлекаясь точными науками – физикой, математикой и черчением. В спорте юный Гомер не преуспевал – крайне знакомая история для многих джентльменов науки.

В 1940-м юный Киссинджер пытается влиться в семейный бизнес, но душа к нему не лежит, поэтому он идёт получать среднее специальное образование в школе радистов, успешно проходит обучение в области технических средств радиосвязи и Федеральная комиссия по связи США выдаёт ему свидетельство о профессиональной подготовке в этой области и соответствующую лицензию.

В декабре 1941 года США вступает во Вторую Мировую, а в октябре 1942 Гомер идёт в армию и служит в радиотехнической службе на базе летной подготовки, квартирующей в штате Техас. В мае 1943 года армия объявила о Программе специализированной подготовки для отправки квалифицированных военнослужащих в колледж, получать высшее образование. Гомер, конечно, записывается. Ни о какой Лиге Плюща и речи нет, поэтому он оказывается в Луизиане, в городе Батон-Руж в соответствующем Университете. Однако уже через год-полтора всех военных студентов правительство США выгребает подчистую и использует для пополнения боевых подразделений за рубежом. Гомер оказывается в 395-м пехотном полку 99-й дивизии в Бельгии, потом в Германии. Демобилизовали его в 1946 году с наградами – Бронзовой звездой и Пурпурным сердцем. Как говорил сам Гомер, “а также с башкой, полной чертей”. Очевидно, имелся в виду классический посттравматический синдром бойца.

Вместе с окончанием войны появились квоты в университетах и на этот раз Киссинджер был зачислен в Университет родного штата Канзас. Черти в башке не выдержали напора теоретической физики и начали разбегаться. Гомер позже говорил, что порекомендовал бы такое лечение и нынешним ветеранам, однако сомневался, что Совет ветеранов к этому готов.

Когда Гомер был на первом курсе, Национальное бюро стандартов США (NBS), которое в наши дни называется иначе (Национальный институт стандартов и технологий (NIST), предложило студентам летнюю практику в своих стенах. Гомер подал заявку, был принят и провёл лето 1948 года в Вашингтоне, округ Колумбия. Он работал в “кварцевой лабе” – в лаборатории, которая вела исследования в области совершенствования производства кварцевых частотных генераторов для военной техники. Потом он вернулся в Канзас, где в 1949-м получил степень бакалавра, и сразу же поехал в НБС, стажироваться в области минеральной продукции в соответствующем подразделении. Но с Канзасским Университетом отношения он не разрывал, поступил в перспективную магистратуру, которую совместно организовали физический и химический факультеты. Работа по теме “Рентгеноструктурное исследование разложения каолинита” была выполнена успешно, отмечена публикацией в журнале “Soil Silence”, а научное братство Sigma Xi родного Университета дополнительно признало её “работой года”. И в 1950-м Гомер снова держит путь в Национальное бюро стандартов, на этот раз в лабораторию электронной микроскопии.

Далее следуют несколько лет упорного фундаментального и прикладного труда в основном под руководством Макса Свердлоу, талантливого микроскописта тех времён. Большей частью Киссинджер занят определением кристаллических структур неорганических фосфатов – и становится в процессе очень хорошим кристаллографом-рентгенологом.

В то время в NBS уже была установка дифференциального термического анализа (DTA). По современным меркам это была довольно грубое и примитивное устройство, но точно регулировать температуру при любой заданной скорости нагрева (как это делают современные устройства) оно уже умело. Гомер, с его слов, в неё тогда особенно не вникал, просто осуществлял наблюдение за ходом реакции при выборе точек отбора проб для своих рентгенологических исследований.

Примерно тогда же вышла ключевая статья Мюррея и Уайта, в которой учёные предположили изменение пиковых температур дифференциального термического анализа в зависимости от скорости нагрева. В статье было и простое кинетическое уравнение, которое поясняло такой сдвиг пиковой температуры в зависимости от скорости нагрева в реакции эндотермического разложения. Пока ещё даже не экзотермического пика, как у Киссинджера, просто температурный сдвиг! Гомер объяснял это позже интервьюеру так: “Мне казалось очевидным, что наблюдаемые сдвиги можно использовать для определения кинетических констант, я немного поигрался с математикой на досуге и увидел, как это сделать. Я сразу же засел считать энергии активации от обратного, от экспериментальных значений, которые у нас уже были или которые мы могли бы легко получить в ближайшее время. Мы попробовали, и это сработало!”

Вскоре эту работу опубликовали в Журнале исследований NBS. “Я приложил немало усилий, чтобы сделать ее максимально доступной для рецензентов”, – вспоминал Гомер. Он потратил много времени на рукопись, а руководство NBS его в этом поддержало. Статья привлекла внимание научного мира, и Гомера пригласили выступить с докладом на собрании Американского керамического общества, а позже попросили представить статью в журнал “Аналитическая химия”. Гомер также посетил несколько конференций, на одной из них он познакомился с теми самыми Мюрреем и Уайтом, которых он описывает как “британцев и джентльменов”. “Я смог выразить благодарность за тот толчок, который они дали. Они должны быть оценены (за эту работу), а не я”, – сказал он.

После своих двух публикаций Гомер провел много времени в переписке, в том числе с математиками, которые настаивали, что он ошибался в дифференцировании по одной переменной, когда уравнение явно содержало две. Гомер сказал в одном из интервью: “Я снова и снова указывал на то, что температуру я сделал линейной функцией времени, и вот осталась только одна переменная. Некоторые из этих людей так и не врубились”.

В конце 1950-х Киссинджер был назначен в Комитет по синтетической слюде как представитель NBS. Синтетическая слюда в то время была высокоприоритетным товаром для военных. Военные закупали вакуумные трубки миллионами; каждая трубка содержала небольшой лист слюды, на котором были установлены электроды. Большая часть слюды поступала из других стран, и несколько слюдяных рудников в США, вероятно, не могли удовлетворить весь спрос. Таким образом, военные потратили много денег и усилий, пока не поняли, что транзисторы почти повсеместно заменяют электронные лампы. Программа была резко сокращена. “Это было весело, пока оно было”, – пошутил Гомер.

В целом в 1950-х годах NBS был отличным местом для работы. Однако администрация президента Эйзенхауэра не особенно поддерживала науку, а сенатор Джо Маккарти усугубил ситуацию. Пришлось почти постоянно переезжать и работать в разных местах. С 1948-го года Киссинджер был женат на Элизабет Джейн Стайнбо (она всегда предпочитала “Джейн” и ненавидела “Бетти” или “Лиз”). Они обвенчались в Принстоне, Техас. У Гомера и Джейн Киссинджер родилось четыре сына, что забавно – все четверо родились в разных штатах. “Наш вклад в бэби-бум”, – как говорил Гомер. И добавлял в шутку “как мы перестали переезжать, так и детей больше не было”.

“Я ушел из NBS в 1960 году в компанию General Electric, которая была подрядчиком Комиссии по атомной энергии США (ныне Министерство энергетики США) и работал в Ричленде, Вашингтон. Так начались 27 плодотворнейших лет. Работа включала практически все аспекты рентгеновской кристаллографии с целью изучения радиационно-индуцированных дефектов в металлах. Когда Мемориальный институт Баттелле (сейчас Pacific Northwest Laboratories) заключил контракт с нами в 1965 году, единственное, что мы, простые работники, заметили, это новое название в наших зарплатных чеках”.

Гомер ушёл на пенсию с должности старшего научного сотрудника в 1987 году. Дело в том, что у него возникли проблемы со слухом, которые осложнили его профессиональную жизнь. Позже он говорил, что с тех пор он был оторван от мира науки, но оставался членом почетного научно-исследовательского братства Sigma Xi. Со временем слух Гомера продолжал ухудшаться. В 2000-е он совсем оглох, но ему вживили кохлеарный имплантат, который хоть немного поправил ситуацию. По телефону поговорить, однако, ему было проблематично, но он активно переписывался, а если было нужно, использовал сервис расшифровки аудио-сообщений, где оператор расшифровывает аудио и отправляет ему текст на компьютер. Гомер отмечал, что это мучительно, но хоть как-то работало.

Гомер говорил так: “Я полагаю, стать научным эпонимом – это то, чем можно гордиться, но когда это происходит не в своей области, то я даже и не знаю”. Киссинджер был, похоже, человеком скромным, чувствуется, что он гораздо больше гордился своей первой публикацией о разложении каолинитов, чем уравнением, носящим теперь его имя. Он объяснял так: “В любом случае, термоанализ никогда не был моей областью, и я всегда считал себя рентгеновским кристаллографом и предпочёл бы добиться признания в этой области. Работа, которая принесла мне наибольшее удовлетворение, была выполнена в Хэнфорде. Однако большого научного эффекта не было, поскольку работа в основном была опубликована в редко читаемых журналах в области ядерных материалов”.

Гомера Е. Киссинджера не стало 7 июля 2020 года, он умер в возрасте 96 лет у себя дома, в Ричланде, Вашингтон. Джейн Киссинджер умерла 27 марта 2012 года в возрасте 64 лет. Чарльз Киссинджер вошёл в науку по стопам отца, но на пути сделал поворот и стал не физхимиком, а биотехнологом. Дональд Киссинджер работает инженером на атомной электростанции. Брайан Киссинджер стал мастером спорта по баскетболу, работает учителем в школе и тренером. Алан Киссинджер закончил бизнес-бакалавриат и является соучредителем нескольких фирм. Киссинджер мог бы гордиться десятью внуками и пятью правнуками.

Киссинджеры в 2008-м. В верхнем ряду, слева направо: Чарльз, Дональд, Брайан, Алан. В центре: Джейн и Гомер.

А от нас пусть эпоним (имя нарицательное) не закрывает человека! Проводя очередной тренд в координатах Аррениуса, давайте вспомним о нём хоть на пару секунд…